Ноты, Аккорды - Евгений Долматовский - Песни на стихи

Д.Шостакович Четыре песни; Пять романсов

Рассказы о твоих песнях (книга)

Ноты для фортепиано
сборники, песенники, ноты в pdf

 

 

Скачать ноты к песням Долматовского
Е. Долматовский
Песни на стихи
песенник: ноты для голоса, аккорды
”Музыка”, 1986г.
(pdf, 27.7 Мб)

содержание:

 

Я начинал как поэт в ту пору, когда происходило формирование, становление советской песни как жанра. Был период, когда использовались для новых песен старые мотивы, и, скажем, сентиментальный вальс начала нашего века, переведенный в темп марша, становился боевой революционной песней.
До тридцатых годов родилось лишь несколько совсем новых песен.
А потом, и как-то почти одновременно, появились песни на стихи Николая Асеева, Виктора Гусева, Александра Жарова, Александра Безыменского. Но подлинный взлет, крупное событие — оно было связано с развитием звукового кино — это всенародное утверждение песен Василия Лебедева-Кумача, Алексея Суркова с музыкой Исаака Дунаевского, братьев Покрасс.
Люди нового мира искали отражения своего бытия, всего, что их окружало, в искусстве.
В середине тридцатых годов, участвуя в строительстве первой очереди Московского метрополитена, я имел поручение комсомольской ячейки сочинить песню для своей ударной комсомольской бригады. Стихотворение было написано. Но где взять музыку? Композиторов среди нас не было, пришлось приспособить мотив известной военной песни, благо размер и ритм позволяли.
Песню запели все мои товарищи, вся 12-я шахта (на площади Свердлова и под ней). Могу признаться, что услышать, как товарищи поют о себе песню, сочиненную тобой, — огромное, ни с чем не сравнимое счастье. Я испытал его в юности, и с тех пор вот уже более полувека заворожен ожиданием - вдруг это счастье повторится!

Потом, через два десятилетия, та песня строителей переживет второе рождение и станет основой для песни «Комсомольцы-добровольцы» (музыка М. Фрадкина).
В те же далекие времена, став студентом Литературного института имени Горького, я познакомился со студентами консерватории Т. Хренниковым, К. Макаровым-Ракитиным (он погиб потом в народном ополчении), с молодыми музыкантами. Это было поначалу комсомольское мероприятие — встреча студентов двух творческих вузов, но постепенно мероприятие привело к дружбе, много давшей мне, введшей меня в неведомый мир музыки.
Первой песней, над которой я работал уже с композитором Николаем Чемберджи, была несколько наивная «Улыбка», вошедшая тогда в репертуар многих певцов.
В последующие годы народилась дружба с Никитой Богословским, братьями Покрасс, с Исааком Дунаевским и Юрием Милютиным.
Я хочу подчеркнуть, что именно дружба привела нас к совместной работе. Мои новые товарищи искали стихи, и предназначенные только для чтения строки испытывались ими в песне. Редко стихи, обретавшие музыку, оставались в своем первоначальном виде: кроме всего прочего, надо было выстроить единообразно слоги и ударения, необходимо было соблюсти краткость и другие условия «ремесла».
По примеру Василия Лебедева-Кумача я пробовал свои силы в кино. Почему до войны песни, созданные для кинофильмов, получали широчайшее распространение? Во-первых, киноэкран был самой массовой трибуной песни: еще не было ни телевидения, ни магнитофонов, ни могучих радиосистем; пластинки выпускались редко и малыми тиражами. А во-вторых, вырабатывались принципы участия песни в фильме. Герои имели свою мелодию, не стеснялись петь песню, выражающую главную мысль, идею своего пребывания и действия на экране. Она оказывалась неотрывной частью сюжета, становилась необходимой как некий поэтический образ, остававшийся у людей после зрелища.
Постепенно песня в кинофильмах стала «золушкой». Прошла полоса безпесенных фильмов (песням просто не находилось места), а потом возникла мода на гуманные и далекие ассоциации, отдаление песни от сюжета. Песня с киноэкрана в результате редко распространяется, приходится после телевидению, кассетам внедрять ее.
Это не ностальгия по былому, это лишь попытка объяснить, почему ныне пишется много песен, а запоминается мало.

Когда 23 июня сорок первого года я уходил на фронт, со мной вместе отправились такие песни, как «Любимый город» и «Ты ждешь, Лизавета» (музыка Никиты Богословского), «Морской ястреб» и «Все стало вокруг голубым и зеленым» (музыка Юрия Милютина), «Украина золотая, Белоруссия родная» (музыка Павла Акуленко), «Моя любимая» и «Песня 52 дивизии» (музыка Матвея Блантера).
В конце сорок первого, в очень трудные времена к этим песням (они оказались «годными к военной службе») прибавилась «Песня о Днепре». Мне надо было высказать все, накопившееся в первые месяцы тяжелых боев на Украине. В городе Урюпинске, где я по выходе из окружения лечился после ранения и состоял в резерве политсостава, сложились первые горестные строки. В Урюпинск прибыл ансамбль песни и пляски Юго-Западного фронта, в котором служил начинающий композитор Марк Фрадкин. Мы переживали одни и те же горести, и в нашей песне, как мне кажется, это очень явственно отражено.
О «Песне о Днепре» и той политработе, которую она вела, рассказано во многих воспоминаниях, мемуарах полководцев. Вот, к примеру, строки из письма к жене полководца Ивана Даниловича Черняховского с освобождаемой украинской земли:
«...Не могу без волнения читать лозунг „Даешь Украину", который встречается на каждом шагу на сооруженных руками бойцов транспарантах. Еще большее волнение охватывает меня, когда я слышу эти слова из уст солдат и офицеров, которые в морозную ночь в боях под Воронежом пели песню: „Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали, а волна твоя, как слеза"».
В книге воспоминаний фронтовиков «Нам дороги эти позабыть нельзя» есть такое свидетельство о моменте форсирования Днепра:
«Когда в вечерней тишине послышались слова известной тогда песни о Днепре — „и увидимся вновь с тобой", — многие запели „И увиделись!", не скрывая слез».
Очень нужны были песни на войне. Во фронтовой газете, где служили Александр Твардовский, Александр Безыменский, Борис Палийчук и я, был даже специальный раздел «На знакомый мотив»: мы приспосабливали к знакомым мотивам новые слова.
Но мы имели возможность работать и с композиторами: я уже говорил о молодом Марке Фрадкине. Еще в 1942 году Главное политуправление Красной Армии командировало на Юго-Западный фронт Дмитрия Кабалевского. Мы с ним побывали в Первой гвардейской стрелковой дивизии и написали ее марш, а потом нам удалось перебраться через линию фронта в партизанский отряд «Мститель», где была сочинена сюита «Народные мстители» («Песня шепотом», включенная в этот сборник, — одна из частей сюиты).
Во время Белорусской операции к майору Михаилу Светлову и ко мне был прислан тем же политуправлением композитор Матвей Блантер. Мы писали преимущественно песни дивизий; некоторые из них и сегодня официально числятся маршами этих соединений. (Матвей Блантер и Тихон Хренников участвовали в Берлинской победной операции.)
Из созданных на фронте и распространившихся, доживших до наших дней песен, наверное, надо сказать несколько слов о «Случайном вальсе» (первоначальное название «Офицерский вальс», музыка Марка Фрадкина).

На примере этой песни можно проследить, как стихи превращаются в песню: в самом начале 1942 года я написал и опубликовал стихотворение «Танцы до утра». Были в нем строчки:
Танца вечная погоня Удивительно легка, И лежит в моей ладони Незнакомая рука.
Именно эти строчки «зажгли» Марка Фрадкина, от них пошла и мелодия, а я, что называется, пересоставил слова.
В достаточно распространенном ныне поветрии «занимательных рассказов о песнях», публикующихся в газетах и журналах и звучащих с эстрад, угнездился недостоверный и легковесный рассказ, будто сюжет «Случайного вальса» подсказал авторам некий младший лейтенант, попутчик, что он просил написать для девушки, которую потерял, песню, а она по песне нашла сперва авторов, а потом и любимого.
Здесь не уловлена разница между эстрадной болтовней и правдивыми легендами, возникающими вокруг песен. А история создания песен бывает и жизненно интересной.
По сюжету песни «Помнят люди» (музыка Оскара Фельцмана) белорусские журналисты вели долгий поиск и выявили, что герой песни — грузин, спасенный белорусской женщиной, — живет в Тбилиси, ныне — научный работник. Исполнительница песни — Людмила Зыкина — познакомилась с ним во время гастролей. Он выезжал на места былых сражений но, к сожалению, не нашел своей спасительницы. (Есть данные, что она умерла вскоре после войны). Одновременно поиск вела корреспондентка журнала «Советская женщина», а я получил письма от шести женщин из Белоруссии. «Это была я», — пишет каждая.
Полагаю, что это — не поздняя попытка отличиться, жажда «попасть в песню», но реальность тогдашней обстановки: скольких воинов спасли таким способом крестьянки в оккупированных врагом районах!
Я люблю всевозможные истории и легенды, возникающие вокруг песен, и радуюсь, если они коснутся и сочиненного мной.

Биографии обрели и некоторые до войны сочиненные песни, в частности «Ты ждешь, Лизавета» (наверное, в точку попали строки «одержим победу — к тебе я приеду») или «Морской ястреб», которую, по свидетельству очевидцев, пели в десанте на Малой земле. Песня «Моя любимая» тоже стала известной на войне, хотя начиналась с «уходил тогда в поход», т. е. была песней освободительного похода. Песни всегда ищут и иногда находят свой час...
Моя фронтовая работа завершилась попыткой написать победный марш 8-й Гвардейской армии. Мы с Матвеем Блантером работали над ним в поверженном Берлине. Марш был распространен в войсках, но удача обошла нас — его не запели. Может быть потому, что были мы и те, для кого мы сочинили марш, слишком счастливы, опьянены Победой?
Песня и ее авторы перешли «на мирное положение», но тема, атмосфера, впечатления войны и доныне звучат в стихах поэтов моего поколения.
За послевоенные годы родилось несколько молодежных песен о выстраданном, завоеванном и нуждающемся в защите мире.
Создание этих песен было связано преимущественно со Всемирными фестивалями молодежи и студентов. Так, «Песня единства» с музыкой Матвея Блантера получила второе место на конкурсе Всемирного фестиваля в Праге (первая премия была присуждена «Гимну демократической молодежи мира» Новикова и Ошанина).

Зато на Берлинском фестивале первую премию и звание лауреата присудили нашему с Серафимом Туликовым «Маршу советской молодежи», а песней московского Всемирного фестиваля 1956 года стала песня «Если бы парни всей земли», сочиненная мной и Василием Соловьевым-Седым. К соавторам ее я хочу причислить и старого друга — певца и киноактера Марка Бернеса, просто заставившего нас написать «Парней». Песня была и задумана Бернесом, и впервые спета им.
Среди песен данного сборника есть и «Комсомольская площадь», и «Комсомольцы-добровольцы», и марш строительных отрядов («Лето золотое»), и «Комсомольская путевка».
Я писал и пишу о молодежи, считаю ее главным «заказчиком» и «потребителем» песни. Как в юности, хотел бы оставаться комсомольским поэтом в новых и будущих своих работах.
Вероятно, читателю будет интересно узнать о великом музыканте Дмитрии Шостаковиче как о композиторе, увлеченно работавшем и в песенном жанре.
Начинавший в тридцатых годах с непревзойденной «Песни о встречном» (на стихи Бориса Корнилова), Шостакович при первом нашем случайном знакомстве — мы оказались вагонными попутчиками — предложил вместе «поколдовать» над песнями.
Это была середина века, период возгорания «холодной войны». Мы высказались в «Песне мира», включенной режиссером Григорием Александровым в фильм «Встреча на Эльбе». Строка из этой песни: «Мир победит войну», — стала его лозунгом и девизом в период становления движения сторонников мира. В том же фильме по сюжету его воин-победитель, находящийся в Германии, обращался на радио с заявкой на песню «Тоска по Родине». И эту песню исполнила незабываемая Надежда Обухова.
Мы сочинили песни еще к нескольким кинофильмам, причем Шостакович любому сочинению отдавал все силы, всю душу.

Мы написали вместе ораторию «Песнь о лесах» — крупномасштабное произведение, однако содержащее в себе элементы массовой песни, кантату «Над родиной нашей солнце сияет», цикл романсов...
Когда я попытался сочинять пьесу в стихах, Дмитрий Дмитриевич, не дожидаясь, когда пьеса будет закончена и принята к постановке, написал для нее несколько песен, в том числе «Родина слышит». Эта песня соответствовала сюжету одной из картин: делегация советских защитников мира на иностранном самолете летит за рубеж, летчики остаются без кислородных приборов, когда необходимо преодолеть горный хребет и уйти в высоту. Один из членов нашей делегации, отставной летчик, берет на себя риск и по пеленгу московской радиостанции — песне «Родина слышит, Родина знает» — ведет самолет.
Пьеса не была осуществлена постановкой, но, песня осталась: сперва ее проникновенно спел солист хора мальчиков Московского хорового училища Женя Таланов. А в дни, когда весь мир праздновал подвиг Юрия Гагарина, мы прочитали в газетах и услышали по радио интервью первопроходца космоса. Вот, что он говорил, возвращаясь из звездного полета на Землю:
«...Те чувства, которыми я был полон, — это одна радость. Когда спускался, пел песню „Родина слышит, Родина знает"».

Последней нашей с Д. Шостаковичем работой был хоровой цикл «Верность», в который вошли восемь баллад о Ленине. Работа с Шостаковичем оставила в моей душе глубокий след. Может быть, то, что мы писали, — на стыке песни и симфонической музыки, но все-таки это песни...
Некоторые песни, написанные в послевоенные годы с разными композиторами, приобрели биографии. «Ленинские горы» (музыка Юрия Милютина) стали народной песней во Вьетнаме, за «Воспоминание об эскадрилье „Нормандия"» я был награжден французской медалью, которую получали летчики — участники нашей совместной борьбы с фашизмом. «Любимый город» и «Песню мира» исполнял на митингах американский певец и борец за мир Поль Робсон.
Далеко не все песни широко распространились, иные сравнительно быстро забылись, звучат редко или совсем не звучат. Ни поэт, ни композитор не может ни предопределить, ни предугадать, ни, тем более, «организовать» успех песни. От автора зависит лишь глубина переживания и убежденность, что высказаться необходимо, что людям нужно твое слово.
Есть неподкупный и пристрастный контролер песни — время. Одни песни он оставляет на долгую жизнь, другие благосклонно сохраняет, а третьи отдает забвению — кто знает, на какой-то срок или навсегда. Долгие мои дороги знают разные судьбы песен. Но я могу отвечать лишь за начало их жизни: могу засвидетельствовать, что все они писались, как и стихи, с тем же вдохновением и ответственностью, по душевной необходимости. Были песни, о рождении которых я узнавал позже, когда композитор использовал найденные им в книгах стихи; были и написанные вместе с композиторами. Я писал и с Вано Мурадели, Аркадием Островским, Павлом Аедоницким, Александрой Пахмутовой, Эдуардом Колмановским, Яном Френкелем, Александром Долуханяном, Борисом Мокроусовым, Борисом Александровым... Эти мастера, такие разные, тоже были моими учителями и товарищами, и я благодарен всем композиторам, включившим мои стихи в орбиту своего творчества.
Верю, что союз стиха и музыки не был ни праздным, ни случайным, и собранные в этой книге песни пригодились и еще пригодятся людям.

Скачать ноты Скачать ноты

 

 

 

 

Песенники :| Мир | Труд | Комсомол | Ленин | ВОВ | Россия | Спорт | Лирические
Композиторы-песенники :| Детские | Кинокомпозиторы | Эстрада | Хор

Главная | Меню и поиск