Сборник песен с нотами для голоса и аккордами на стихи поэта-песенника Л. Ошанина
Мне всегда хотелось написать песню о Волге.
Я родился на Волге, в Рыбинске, много раз бывал в Волгограде, Саратове.
Но после удивительных старых народных песен, после песен о Стеньке Разине
у меня просто не поднималась рука.
Но вот однажды мне позвонил композитор Марк Фрадкин. Он сказал, что звонит
по просьбе кинорежиссера Якова Сегеля, который снимает панорамный фильм
о Волге и просит нас написать для этого фильма песню. Это было заманчиво
и страшновато.
Но кино есть кино. В кино - сроки. Если дал согласие - пиши.
А Сегель со съемочным коллективом в это время уже плыл по Волге, вдоль
ее плесов и городов на пароходе "Аргунь" и снимал целую жизнь
старого волгаря, последний раз ведущего буксир, отслуживший, как и он,
свою долгую службу.
Там, на борту "Аргуни", в Волгограде, и складывалась песня "Течет
Волга".
Создавалась она у рояля - строка за строкой, поворот за поворотом искались
вместе с Фрадкиным. В работу часто врывался и Сегель, тонко чувствующий
и любящий песню.
Всем хотелось, чтобы песня вышла и очень волжской, и очень простой, а
в то же время значительной и современной. Как это сделать?
Если говорить о стихах, то черновиков, набросков, вариантов было множество,
но сохранились у меня только три странички этих набросков. Вот, например,
каким был самый первый вариант песни:
Издалека Течет река,
Полна своих забот.
И никогда Ее вода
Обратно не придет.
А сколько раз
В рассветный час
Ты в путь меня звала.
А по весне Навстречу мне
Босой девчонкой шла.
Мой причал
Позади.
Там любовь,
Там дожди.
Берег, полный огня.
Волга, не забывай меня!
И снова: "Мой причал позади."
Была в этом варианте еще и такая строфа:
Бегут леса, Бегут дома,
А с ними жизнь сама,
И Ярославль,
И Хохлома
Опять сведут с ума.
Была готова музыка, насколько я вспоминаю сейчас, очень привлекательная.
Фрадкину долго казалось, что "Мой причал." - это и есть припев
песни. А та музыкальная фраза, которая сейчас является рефренной, - "Издалека
долго течет река Волга." - эта фраза сначала казалась Фрадкину вступлением
к песне.
Но мы с Сегелем убедили его, что это - самая глубокая фраза и что она
является основой и сутью песни.
Помню, что много было споров и по поводу музыки средней части. Сегелю
очень нравилась мелодия одной нашей старой лирической песни, написанной
с Фрадкиным для какого-то спектакля. Песня не имела судьбы, и мы были
согласны зачеркнуть ее. На ее ритмический рисунок и были написаны стихи
трех куплетов - новелл, составляющих песню. Но оказалось, что с припевом
мелодия не сливается, "простит" песню, делает ее плоской. Тогда
Марк Григорьевич написал новую музыку, которая была необыкновенно точной.
Сначала четвертая строка рефрена была длиннее. И у меня было так:
Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга -
И красит небо в синий цвет.
Мне это очень нравилось. А Фрадкину и Сегелю - нет. Но я не сдавался.
Кончилось тем, что Фрадкин сократил музыку, и влезло только "конца
и края нет". Я сначала обиделся. Но музыка и песня в целом стали
значительно лучше.
Когда песня в первый раз прозвучала по радио, мне встретился поэт Владимир
Дыховичный и, похвалив песню, сказал:
- Слушай, это же очень трудно. Там все слова рифмуются!
Оказалось, что действительно в рефрене все рифмуется. А я этого не заметил.
Так часто бывает в песне - некоторые формальные особенности используются
поэтом интуитивно, без заданной схемы. Но, конечно, если бы была хоть
маленькая натяжка, хоть одно неестественное слово, все надо было бы переделать
и отказаться от рифм. Помню, что во второй части припева никак не находилась
третья строка:
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых.
Нужна была еще одна, такая же точно по ритму. А потом уже шло: "А
мне семнадцать лет". Я перепробовал разные строки с рифмой к словам
"спелых" и "белых". Но сразу все получалось искусственно
и сладко, пока не нашлась повторная строка из первой части припева:
Течет моя Волга,
А мне семнадцать лет.
Кстати, далеко не все песни выдерживают такую "поголовную" рифмовку.
Скажем, был у меня такой случай, когда буквально все слова рифмовались
в "Футбольной песенке", написанной с А. Новиковым. А вот в песне
с А. Островским ; "Хороша ты, Вена" сначала все было построено
на сплошной рифме, и получилось тупо. Пришлось рифмой пожертвовать, что
я и сделал щедро и безоглядно. В "Волге" рифма оказалась на
месте.
В работе над этой песней была особая, дополнительная трудность. Для фильма
нужны были куплеты-эпизоды. Такие эпизоды можно было написать. Но сложатся
ли они потом в цельный образ песни?
А мне думается, что писать песню-иллюстрацию, нечто служебное для картины,
неверно и глупо. И для картины важно, чтобы потом песня вышла из нее и
зажила самостоятельной жизнью. Сколько раз я отказывался от работы в кино,
потому что не видел серьезной возможности в данной ленте создать самостоятельно
живущую песню.
Песню "Течет Волга" удалось связать в единый клубок. Сегель
поверил в нее и, по существу, "подвесил" на нее весь фильм.
Должен сказать, что я сравнительно мало работал в кино. Большинство моих
песен пришли к людям не из фильмов; наоборот, многие попали в фильмы позднее.
Так было с "Дорогами", "Гимном демократической молодежи
мира", "Голосом земли" и некоторыми другими песнями.
Воспоминание о песне "Течет Волга"
- одно из самых лучших воспоминаний о работе в кино.
Говоря об этой песне, хочется поделиться еще одним раздумьем. Раздумьем
о ее исполнителях.
Песню для телефильма записал Владимир Трошин, записал очень проникновенно
и мягко, как это обычно свойственно этому талантливому артисту. Но когда
редакция передачи "Доброе утро" попросила разрешения передать
песню перед выходом фильма по радио, Сегель разрешение дал, а ролик с
записью не дал. И для слушателей первым исполнителем и первой любовью
в песне "Течет Волга" был Марк Бернес. Он внес в это исполнение
свойственное ему глубокое раздумье, мужественность, драматизм. Так и существовала
песня в этих двух записях, каждая из которых была по-своему примечательна.
Но вдруг "углядела" песню и совершенно неожиданно для нас начала
ее петь Людмила Зыкина. И оказалось, что все
три такие разные редакции песни имеют право на существование.
Я знаю людей, которым до сих пор больше всего по сердцу исполнение Бернеса.
И таких, которые предпочитают всем Трошина. Но, пожалуй, наибольшее количество
поклонников у Людмилы Зыкиной, которая поет эту песню (к тому же написанную
от имени мужчины), поет так, как будто она сама ее создала. Поет ее, как
сама Волга, как сама Россия. И в песне открылись новые грани и новые стороны;
выпукло обозначился тот народный русский характер, который нам хотелось
передать.
Я счастлив, что мне случилось написать эту песню. За это кроме композитора
и коллектива, в творческом содружестве с которым она была создана, я прежде
всего благодарен моей родной Волге, перед которой всю жизнь чувствую себя
должником.
Мой приятель на маленькой волжской пристани ожидал теплохода. Рядом с
ним был хозяин пристани, немолодой шкипер, возившийся с каким-то канатом.
Из репродуктора зазвучало: "Издалека долго."
Шкипер бросил канат и стал слушать, серьезно и увлеченно. Мой приятель
решил блеснуть эрудицией:
- А знаете, кто ее написал?
- Волгарь написал, - ответил шкипер, - не у волгаря не получилось бы.
Мне очень дороги эти переданные мне слова.